«Он будто сам себя очаровал, этот город, и сказал всем: «Любуйтесь, вот я какой. Всё тут, перед вами, ничего ни убавить ни прибавить нельзя. Я — зёрнышко в жемчужном ожерелье старинных русских городов».

Когда я взялась писать родословную своей семьи, прочно укоренившейся на Каргопольской земле, много книг и стихов прочла о родном Севере. Каких-то литераторов я знала со школы, а некоторые имена открыла для себя впервые. Случались и неожиданные открытия: например, что известный писатель Борис Акунин в одном из своих романов («Ореховый будда») упоминает Каргополь. Действие происходит в эпоху Петра I.: «На утренней заре они взбежали на невысокий холм, откуда открылся вид на реку и прилепившийся к ней город.
– Ух ты! – закричала Ката. – Гляди, сколько домов! Гляди, острог! Собор пятиглавый! И ещё церкви. Это город, да? Настоящий город? Ох, велик!
Симпей улыбнулся. Девочка никогда раньше не видела городов, для неё и Каргополь – чудо… Впрочем, для Русского Севера Каргополь был городом немалым. Здесь сидел воевода, проходил большой торговый шлях, по которому возили соль, рыбу, пушнину, железо. По реке Онеге плавали казённые и купеческие корабли. Город ныне числился по Санкт-Петербургской губернии, то есть был близ государева ока».

В процессе работы над родословной мне хотелось не только собрать сведения о своей семье, но и обрисовать словами неуловимые и уникальные черты района и его жителей. Тут-то и помогли мне писатели и поэты разных лет, воспевшие в своих произведениях родные края. Писатель Евгений Богданов, уроженец д. Погост Ошевенского с/с в своей книге «Случайный вальс: Рассказы. Зарисовки» (1986 г.) ярко рисует город своего детства: «Он будто сам себя очаровал, этот город, и сказал всем: «Любуйтесь, вот я какой. Всё тут, перед вами, ничего ни убавить ни прибавить нельзя. Я — зёрнышко в жемчужном ожерелье старинных русских городов».

Отдельную главу писатель посвятил «каргопольскому мужичку» прошлых столетий: «Ростом он не то чтобы велик, но и не мал. Светлоглаз, несуетлив, сдержан в жестах. Когда молчалив, а когда разговорчив и весел. В незнакомой обстановке осторожен, всё больше присматривается да прислушивается. Только уж потом, освоясь, оживляется, и если уж скажет слово — берись за карандаш и записывай, такой своеобразный и бойкий у него говорок. …Каргопольский мужичок голову держит прямо, не привык кланяться. Он знает себе цену. Лицо у него открытое, лоб высокий, глаза под ним глубоко посажены и смотрят на тебя при первом знакомстве пытливо, чуть усмешливо: дескать, поглядим, что ты за птица…»

С большим интересом прочла я книгу археолога и публициста Андрея Никитина «Возвращение к Северу» (1979 г.). Он родился не здесь, однако вёл археологические исследования на берегах Белого моря. Путь его экспедиции пролегал и через Каргополь, о чём он подробно пишет во второй части книги: «Спрыгнув на каргопольскую землю и вытянув из кузова рюкзак, я осмотрелся. Домики, обнесённые плотными заборами, выстроились вдоль пустынной улицы. Слева, за огородами, горбились невысокие валы; за ними блестела под солнцем Онега, виден был другой берег, заваленный длинными штабелями леса. Прямо, куда вела центральная каргопольская улица, возвышались неправдоподобно большие громады соборов и торчала колокольня, оканчивающаяся высоким шпилем. По деревянным тротуарам, стуча каблуками, брели каргополы. Город был тихим. За приоткрытыми ставеньками белели кружевные занавески, цвела герань на подоконниках. Густые кусты сирени с отцветающими кистями вылезали из-за заборов. Возле сараев вровень с крышами громоздились ярко-жёлтые поленницы дров. Лёгкие движения ветра несли с реки запах воды, мокрого дерева, перебивая запах пыли и спокойного, устоявшегося быта, ещё пахло землёй. У каждого дома за забором поднимались высокие, ухоженные гряды огородов с зелёными стрелками лука, кружевной зеленью моркови и укропа. Земля была чёрной и жирной. …Если две недели назад я мог воспринимать Каргополь подобно исторической декорации, потускневшей и серой или торжественной и пышной, в зависимости от угла зрения, под каким он мне открывался, то теперь он словно получил глубину и объём, разделился на множество домов, улиц, уголков, населённых людьми, которых я уже встречал здесь и запомнил в лицо. Он перестал быть чужим. Я знал, что в музее найду Евстафьева, продолжающего свой ремонт, а если его там не будет, то, значит, он дома или на реке; я мог зайти в райком к Альберту Агапитову, чтобы поговорить с ним о деревенских делах, или в редакцию каргопольской газеты, где рыжий, веснушчатый Хромов склонялся над свежими полосами, которые он принёс из типографии за углом... Кстати, Хромову я обязан знакомством с одним из самых интересных каргопольских художников – Геннадием Кулишовым. Кулишов жил на окраине Каргополя в одном из новых блочных домов, которыми начал обстраиваться город».

Город-музей
Архангельский журналист Вадим Беднов, в 60-е годы работавший в областном музее изобразительных искусств, часто выезжал в Каргопольский район для розыска, сбора и учёта произведений искусства. Вот как он поэтически описал наш город:

Город-музей.
Заповедный град.
Главы церквей
Чешуёй горят.
Звонко горят
Чешуёй-резьбой.
Не говорят,
Как далёкой зимой
В край печников да плотников
Был привезён Болотников…
…По красоте
Кто ровня тебе?!
Строили те,
Кто родня голытьбе.

Сын Вадима Беднова Анатолий, краевед, журналист и поэт, перенял от отца любовь к своему краю и истории. Он тоже посвятил нашей земле стихотворение:

Каргопол с бородищею длинной,
В дело предков вложивший весь пыл,
Будто древние боги, из глины
И людей, и зверушек лепил.
Так рождались из северной глины
Воеводы, олени, коньки.
На глазах любопытного сына
Превращались в фигурки комки.
Вот кузнец тебе с наковальней,
Вот пьянчужки и целовальник,
Вот охотник-тетеревятник,
Белый конь, разноцветный всадник.
Сын рукаст, за ученьем потел он,
И освоить сумел ремесло.
Расписная ватага летела,
Мчалась тройка как песня без слов.
Преподать рукомесла науку
Порешил мастер глиняных дел
Сыну-отроку, дедову внуку.
Только малый, увы, не хотел.
Ни к чему конек коренной,
Атаман-казак куренной.
Для чего игрушки лепить?
Городские проще купить.
И теперь, посреди полагушек,
Меж горшков для ушицы и щей.
Одинокое племя игрушек
Как собранье никчемных вещей.
Пережившее два поколенья,
Слоем пыли покрытое, ждёт:
И когда ж, наконец, пополненье
К этим глиняным куклам придёт?

Но больше всего моя душа лежит к стихам нашего земляка Александра Роскова, с которым мне посчастливилось работать в одной редакции в издательстве «Северная неделя». Он всегда помнил о своих корнях и любил бывать на Каргополье.

…Я – из сельской глуши, где мужик по простому обут
в безразмерные валенки с новой на пятке заплатой,
где метла на крыльце – непременный к крыльцу атрибут,
где понятие «очень» роднится со словом «порато».

…Здесь исконно русская земля.
С ёлками на маленьких погостах,
С глинозёмом на ржаных полях,
С пылью на дорожных перекрёстках.
С зарослями буйных лопухов
У подножий маленьких церквушек,
С голосистым пеньем петухов,
С грустным причитанием кукушек.
С красной земляникой на лугах,
С шелестом раскидистых черёмух.
С запахом парного молока,
С золотыми скирдами соломы.
С радугой, спускающейся в лес,
С жаворонком в солнечном зените.
Славу и красу родных вам мест
Сохраните, люди, сберегите!

Елена Зуева.