«Возвратите мне Родины свет золотой»
В архангельском литературно-издательском центре «Лоция» вышла в свет новая, восьмая по счёту, книга Александра Логинова «Возвратите мне Родины свет золотой».
Как и в прежних сборниках, лучшие стихи из новой книги отличаются предельной искренностью и исповедальностью. Обжигающие строки этих стихов напрямую затрагивают нравственные темы, связанные с коренной ломкой страны и неблагополучием нашего времени. В них — раздумья о Родине и душевные переживания поэта, стремящегося пробудить в читателях память об историческом пути страны, направленные на преодоление скепсиса и социальной амнезии, поиски смысла бытия.
Тираж книги небольшой — всего 300 экземпляров. Обложку украсил рисунок нашего земляка, ныне живущего в Смоленске, профессионального художника Романа Выдрина, разработанный на основе арки на Свиди — каменное солнце над рекой жизни. Несколько экземпляров сборника поэт на днях передал районной библиотеке с тёплой дарственной надписью.
– Александр Александрович, поздравляем вас с выходом новой книги. В чём её отличие от прежних? Мы знаем вас как человека-оптимиста, доброго и отзывчивого. В то же время в книге, особенно в начале, много горьких, остросоциальных стихов. Что это — отражение какого-то нашего общего неблагополучия? О чём болит душа поэта?
– Изящный лирик, хлёсткий сатирик, романтик, политик, философ, один из самых остроумных людей своего времени Генрих Гейне как-то сказал: «Мир раскололся, и трещина прошла по сердцу поэта». Не будем тягаться с великими по поводу сердечных болей. Теперь, по другому, это можно назвать инфарктом человечества. Чем же лечиться? Любовью. Или стихами. Однако тому же Гейне принадлежит знаменитое определение любви: «Зубная боль в сердце». И так по спирали — из века в век. Вот и книги мои выходили от вехи к вехе. Нечасто. И с большими перерывами. Две предыдущие – «Дети окраин» и «Избранное» – увидели свет двенадцать лет назад. Это было своего рода подведение итогов. Казалось, наступила эмоциональная выхолощенность. Что впереди – неизвестно. Жив, и хорошо. И земля родная, Россия, вот она, сразу за порогом дома. А в 2018 году неожиданно, спустя десять лет после выхода, «Дети окраин» получили «Золотого витязя» на Международном славянском литературном форуме – главную награду в номинации «Поэзия». И это побудило меня подумать о новой книге. А поскольку стихи, хоть и редко, как уколы в сердце, лёгкие и, к счастью, не смертельные, заявляли о себе, то основа для сборника была. Огляделся. И слово продолжило искать выход к людям, чья жизнь была окрашена отнюдь не в пасторальные цвета. Часто бескомпромиссно и резко. Так как не покидало ощущение, что годы перестройки из прошлого века всё не заканчивались. Хотя время было другое и я другой. Но злободневность и социальное напряжение остались прежними. Если не больше. А теперь вот ещё пандемия. И мозга, и тела. Мало-помалу сложилась книга. И отличие её от предыдущих сборников в самих стихах. В их наполненности и смыслах нашего времени. Но это уже судить будущим читателям.
– На странице в социальной сети «ВКонтакте» время от времени вы выставляете стихи на злободневные темы, которые находят отклик. Они тоже вошли в книгу?
– Редкие из них вошли. Остальные ждут своего часа. Они пока не вписываются в концепцию нынешнего издания. Действуем как скульптор. Отсекаем всё лишнее, чтобы не вышло как в поговорке: с бору по сосенке. Да и потом мы не знаем, в какие духовные коллизии и душевные бредни нас выведет коронавирус. Рождённые стихи-младенцы могут и умереть. Говорю это с чёрным юмором, приправленным добротой и любовью к жизни. «Время покажет» — едва ли не единственная правдивая фраза на наших бесконечных политических телешоу.
– В новой книге присутствует цикл посвящений творческим людям. Имена некоторых из них, например Бориса Бершадского и Геннадия Кулишова, вошли в историю Каргополя. Обычно стихи посвящают тем, кто дорог и близок. Какие отношения вас связывали?
– Я бы не сказал, что мы были закадычными друзьями. С Геннадием Кулишовым мы были знакомы с общих волейбольных баталий. Господи, ещё с прошлого века. И тогда ещё предполагать не могли, что в 2008 году он будет, как художник, оформлять мою книгу «Избранное». Его экслибрисы украсили книгу, придали ей особый колорит. А в последние годы искусство вообще стало предметом наших разговоров. Я до сих пор вспоминаю двухэтажный особнячок на Октябрьском проспекте. Мы разговаривали о его поездках в Италию, рассматривали этюды, рождённые в этой замечательной стране. Также у него были друзья и в Греции, они приезжали в Каргополь. Благодаря знакомству с ними, в одном из греческих литературных журналов появились переводы моих стихов. К сожалению, после ухода Геннадия Александровича эта связь потерялась. Вообще, удивительно то, что мы быстрее находим общий язык с личностями с лица необщим выражением, а не прочими, с общим выражением лица. И, конечно, с Кулишовым нас сблизила Пушкинская тема в его живописных работах и экслибрисах. Как музыка помогла найти общий язык с Борисом Бершадским. Не столько песни его о Каргополе, сколько серьёзные музыкальные произведения. Я люблю фортепианную музыку. Будучи у него дома, просил исполнить что-либо. Например, Шопена.
Да, траурные мелодии прозвучали позже. А вот баян по-прежнему поёт в моём стихотворении, посвящённом Борису. Кстати, и нынешнюю книгу «Возвратите мне Родины свет золотой» оформлял самобытный и оригинальный художник Роман Выдрин. Его-то вы хорошо знаете по каргопольским пленэрам. Как и его батюшку Анатолия Выдрина.
– Вас можно назвать поэтом долгой творческой судьбы. Скажите, что для вас поэзия — удовольствие, мука или что-то ещё? Вообще, почему люди вдруг начинают писать стихи?
– Вы меня лучше спросите, почему они бросают писать стихи. Отвечу просто. Потому что могут не писать. Потому что уходит и влюблённость, и любовь. Но иногда какое-то посвящение близкому человеку с целью порадовать его нет-нет да и ляжет на бумагу. Радуйте друг друга, друзья, стихами. Пусть и чужими. Слушайте музыку волн родной Онеги. Радуйтесь рассветам и закатам. Не молчите. Жизнь не полосатая – она цветная. И полна звуков. Слушайте её.
М. Иванова.
Разговор с другом
Адрес мой? Да, право, и не знаю…
Я ведь жизнь бродячую веду.
Здесь нередко письма пропадают,
Я и сам, возможно, пропаду.
Помнишь строчки Блока о поэтах,
Как под утро рвало бедолаг?
Оттого, что что‑то в жизни этой
Господом устроено не так…
Господи, прости! Я тёмен, грешен…
Если б только мог вернуть назад
Время цвета вишен и черешен —
Воскресил бы яблоневый сад.
Ах, как цвёл он в жизненном
пространстве
Беглых слов и самых бедных рифм!
Не в краю далеком, не на Марсе —
Цвёл в душе товарищей моих.
Это, братцы, вам не трали-вали.
Помню порт Одессу, сухогруз…
Из трюмов мешками поднимали
Тростниковый сахар. И на вкус
Проверяли греческий арахис
И узбекский солнечный изюм.
Сбрасывали потные рубахи,
Покидали полутёмный трюм.
В угольные шахты опускались,
Напрягали мышцы и крестцы.
Молотки отбойные вгрызались
Дробью в серо-чёрный антрацит.
Были мы тогда ещё не стары,
Словом, брали жизнь на абордаж.
Прихватив поющие гитары,
Отправлялись в путь — на Ардыбаш.
Харьюзов серебряные стрелы,
Золотые россыпи песков,
Горных мхов духмяные постели
И певучий ветер у висков…
Вспоминаю славные путины.
Нарезали сейнеры круги,
Поднимались из морской пучины
В пенных брызгах рыбьи косяки.
Принимай, советский пролетарий,
В бочках беломорскую треску!
…Но уже со свистом пролетали
Поезда колбасные в Москву.
Отзвучали бравурные песни,
Захирела вера в коммунизм.
Заскрипел предательски и треснул
Прежде безотказный механизм.
Я первопроходец-долгожитель.
Признаюсь тебе, мой старый друг,
И тогда звучало: «Вы держитесь…»
Только б трос не вырвался из рук!
Доносил солдатскую пилотку,
Шерстяной отцовский полувер.
Может быть, пора всё бросить в топку,
Где дотла сгорел СССР?
Всё, что было наше — всё сгорело.
Только переплавились в металл
Наши души певчие и тело
Получило огненный закал.
Что в ответ ты смотришь так угрюмо?
Не нужны нам больше доктора.
Ну‑ка вспомни — горы, шпалы, трюмы…
Не пора ль из своего ребра
Смастерить назло Аэрофлоту
Сказочный бессмертный самолёт —
Чтобы сквозь любую непогоду…
Чтоб не прерывался наш полёт!..
Пусть другие складывают стансы,
Продают за строчку по рублю.
И взрывает звёздное пространство:
«Родина! Я так тебя люблю!»
Запираю двери в старом доме.
Что, дружище, значит, снова в путь!
Всё слышнее гул аэродрома.
Весточку отправить не забудь.
Пусть нас, как и прежде, догоняют
Письма самых близких и родных.
Нет, слова любви не пропадают —
Пропадают мужики без них.
Знать, пришла пора вскрывать
нам схроны,
Где стихов убойных арсенал,
Чтоб рассвет на хмурых терриконах
Яблоневым цветом закипал.
Горбун
Когда без видимых потуг —
И не случайно, и не вдруг —
Земля очерчивает круг
И замыкает круг,
Является на свет горбун
С заоблачных высот.
Хромой, усталый, на горбу
Он шар земной несёт.
Кричу, туда-сюда сную:
«С дороги не сверни
И ношу тяжкую свою,
Смотри, не урони!»
Он молча подошёл ко мне
(Уже мели снега),
Вздохнул, и дальше в полумгле
Дорога пролегла
Через поля, промёрзлый лес…
И у подножья гор
Сверкнул под солнцем и исчез
Его гигантский горб.
И этот сон который год
Преследует меня.
Как тот горбун, спускаюсь с гор.
Хрустят осколки дня.
Блуждаю в сумрачном лесу,
По наледи скользя.
Огромный шар земной несу.
И уронить — нельзя.