Реконструируя события истории, выявляя действующих в них лиц, музей идёт от предмета. Однако лишь малая часть информации, заключённая в музейных предметах, очевидна. Чтобы выявить другую, требуются дополнительные исследования. Представленные в исторической экспозиции разнообразные металлические жетоны: «лесной сторож», «мировой судья», «десятский», «знак почтового департамента», свидетельствуют о пике развития бюрократической системы Российской империи. Это должностные знаки, а надпись на них говорит об исполняемой человеком должности. Такой знак в России являлся предметом, носимым во время выполнения его владельцем служебных обязанностей. Почтовый служащий носил его на форменной одежде, мировой судья мог приколоть знак на пиджак, лесной сторож и десятский – прямо на полушубок. Десятский (от числа дворов) – выборная должность стража порядка, на которую опирались полицейские чиновники. Десятские избирались из крестьян и следили за общественным порядком в деревнях, исполнением противопожарных мер, пресекали драки, изобличали воров, бродяг и т. п.

Подобного обилия знаков не знала ни одна европейская держава. Их породили реформы России второй половины XIX века. Особенно внушительным выглядел знак городского головы: посеребрённая металлическая бляха высотой почти 10 сантиметров. На лицевой стороне в центре изображен герб Олонецкой губернии. По овалу надпись: «КАРГОПОЛЬСКИЙ ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА». На обороте дата: «11 июня 1892 года». Знак, а они были типовыми для всей России и отличались только изображением герба и наименованием города, был учреждён ещё в 1870 году. Носился на массивной цепи.

Должность городского (градского) головы была введена императрицей Екатериной II. Избиравшийся на эту должность возглавлял исполнительную власть городского самоуправления — городской думы. Она существовала вплоть до 1917 года. Согласно реформе 1892 года, голова – руководитель распорядительного органа (собрания) и одновременно исполнительного (управы) и, кроме того, государственный служащий. Несмотря на вносимые законодательством изменения, круг дел думы оставался неизменным. Дума вела городовые обывательские книги, где горожане были записаны в купеческое или мещанское сословие, передавала в аренду принадлежащие городу земли и недвижимость, выдавала разрешение на строительство, обеспечивала меры пожарной и санитарной безопасности и т.  п. В ведении Каргопольской думы находился благотворительный Тельнихинский капитал, переданный купцом Тельнихиным, и общественный банк, созданный на эти и другие пожертвования. На проценты содержалась богадельня, выдавались пособия бедным горожанам, что также решала дума. Городскому обществу в 1894 году принадлежали несколько амбаров на берегу реки, наплавной мост через Онегу, бойня, казарма, три каменные лавки в гостином дворе, двухэтажный деревянный дом на углу улиц Благовещенской и Каменки (ныне пр. Октябрьский и ул. П. Г. Акулова), где помещалась сама дума, и другое.
На должность городского головы, как правило, избирались лица из наиболее уважаемых купцов. Кто же из них мог возлагать на себя рассматриваемый атрибут власти 1892 года? Для уточнения этого необходимо обратиться к периодическим и справочным изданиям Олонецкой губернии и архивным документам.

С 1890 по 1893 год обязанности городского головы исполнял Михаил Григорьевич Попов. Правда, был он мещанином, но торгующим по 2‑й купеческой гильдии. Купцом был его отец, владевший прежде винокуренным заводом: в экспозиции можно увидеть и печать того завода. Известно, что сын занимался лесными подрядами. К слову, городская дума не раз рассматривала вопрос о взыскании долгов с Попова в этот период, не делая скидок на его должностное положение.
Следующее четырёхлетие с 1894 по 1897 год главой города являлся Василий Алексеевич Урываев, представитель старинного купеческого рода. Именно по инициативе В.  А. Урываева собрание гласных (депутатов) дважды рассматривало вопрос о строительстве железной дороги, выступив с ходатайством о проведении её по правому берегу реки Онеги. Но вопрос был предрешён, и железнодорожная ветка миновала наш город. Каргополь, оказавшись в очередной раз в стороне от транзитных путей сообщения, много потерял в своём экономическом развитии.

Проблемы транспортных путей пытался решить и другой городской руководитель – Пётр Иванович Басов: он возглавлял местное само­управление с 1898 по 1915 год за исключением 5 лет. Наследственным делом купца 2‑й гильдии были «питейные заведения»: он содержал трактир и входил в число акционеров винокуренного завода «Крехалев и К°». В 1913 году Басов принимал участие в рассмотрении проекта соединения Каргополя и Няндомы железной дорогой, слушания которого проходили в Москве. В те же годы прорабатывался и проект водных маршрутов, имевших в основе древние торговые пути. Ещё в 1870‑е годы началось строительство канала, который должен был соединить водные бассейны озёр Лаче и Кубенское. В этом случае Каргополь получил бы выход к Балтийскому и Каспийскому морям. Уже построили плотину со шлюзом для прохода судов через пороги по реке Свидь, но работы при­остановились. Басов подготовил докладную записку о важности и целесообразности этого пути. Городская дума и земство обращались в разные инстанции вплоть до правительства и Государственной думы, но это не увенчалось успехом.

Наконец, последним, кто управлял Каргопольской думой, в 1916–1917 годах являлся купец 2‑й гильдии Николай Егорович Серков. Самостоятельно проводить свои торгово-промышленные операции он начал в 19 лет, получив наследственный капитал по смерти отца. Он сумел развернуться как никто другой: спустя 9 лет (1910 год) его торговый оборот равнялся 1 млн рублей. Н. Е. Серков владел винокуренным и пивоваренным заводами, паровой мельницей, хлебопекарней, беличьей мастерской, 9 торговыми лавками в городе и уезде. Перед революцией строил кожевенный и экстрактный заводы, лесопилку. Его продукция имела медали международных выставок. Проводя национализацию промышленных заведений Серкова в 1918 году, новые власти не смогли разобраться в его хозяйстве и были вынуждены отозвать последнего из Вологды. Туда он вместе с другими «бывшими» был отправлен на «трудовой фронт» Гражданской войны (рыть окопы). Из писем Николая Егоровича, хранящихся в архиве Архангельска, стало известно, что, будучи главой, он призывался на какое‑то время на военную службу (шла Германская война). Находясь в это время в Петрограде, он, используя свои связи, пытался организовать закупку муки для города: дума делала это ежегодно для поддержки бедных горожан.

Таким образом, изучая экспонат – знак Каргопольского городского головы, мы выяснили, кто из горожан занимал этот пост с конца XIX века до революционных перемен начала прошлого столетия, и то, что функции и проблемы местного самоуправления с XVIII века до наших дней мало в чём изменились.
И. Онучина,
заведующая отделом научно-экспозиционной работы
Каргопольского историко-архитектурного и художественного музея